Сегодня мы читаем о войне. Она всю жизнь хотела узнать, из какого гнезда выпала
Репрессированная по классовому признаку, моя мама рано потеряла родителей и родных. Она не помнила, как звали родителей и откуда их привезли на спец поселение в таежную Уральскую глубинку. Мои поиски по архивам и государственным учреждениям, а также многочисленная переписка с различными государственными структурами результатов не дали. Большевики, стыдясь своего произвола и беззакония, постарались оставить в архивах как можно меньше документальных свидетельств о своих бесчеловечных деяниях. В списках патронирования детей записывали под новыми именами и уже на фамилии новых родителей. Кто этот ребенок, откуда и кто его родители – таких данных в архивах нет. Повезло более взрослым детям, у которых устойчивее сохранилась память о своей прежней жизни, и многим из них удалось разыскать своих родных.
Поминкова Надежда - Гафурова Раиса
Времена были очень жестокие по отношению к спецпереселенцам, и удочерившая ее женщина уничтожила все первичные документы мамы. Детская память хранила, что она - Надежда Поминкова (возможно, Поменкова или даже Помникова). Обстоятельств, при которых она оказалась в детском доме, и сведений о своей семье мама не помнила.
Родилась она, возможно, в благополучной семье, которая жила в большом красивом доме с фруктовым садом. Как и у всех младенцев у нее были родители. Её мама осталась в детской памяти как варившая варенье в саду среди яблонь. Отца помнила как военного, который часто любил брать ее на руки. Она помнила также и тот трагический день, когда горел их дом. Было много военных верхом на лошадях. Помнила, как плакала мама, и как отец бросил в колодец связку ключей. Ехали на повозке. Потом была долгая и изнурительная поездка в тесном железнодорожном вагоне, откуда никого не выпускали. Впереди их ждала суровая и незнакомая для южан северная заснеженная тайга.
Дальнейшее пребывание семьи моего деда на спецпоселении, в тайге в Ивдельском районе Свердловской области, мало чем отличалось от судеб других таких же семей, репрессированных по классовому признаку. По воспоминаниям матери, они не успели до больших холодов достроить землянку. Было голодно и холодно. Родители целыми днями где-то работали. Первым простудился, болел, кашлял и умер отец, вслед за ним похоронили двоих детей. Последней ушла и не вернулась мама. В детской памяти на всю жизнь ярким впечатлением остался снег, который проникал в землянку через недостроенную крышу…
Каким-то чудом было то, что при очередном контрольном посещении милиционеры застали не замерзшей, живой эту маленькую девочку. Так она оказалась в детском доме для осиротевших детей спецпереселенцев. Возможно, тогда ей было где-то 3-4 года, точная дата ее рождения не известна.
Детский дом, в котором оказалась эта маленькая осиротевшая девочка, было не что иное, как на скорую руку организованный приют в одном из бараков для спецпереселенцев в поселке Лангур, недалеко от села Екатерининка Ивдельского района Свердловской области. Именно в начале 30-х годов прошлого столетия, с началом кулацкой ссылки и неизбежной высокой смертностью в спецпоселениях, в стране спешно разворачивалось создание специальных закрытых детских домов для осиротевших детей спецпереселенцев.
В этих поселениях, несмотря на открытие новых и расширение действующих, детские дома были сильно перегружены. Помещения были мало приспособлены для проживания детей. Дети постоянно голодали, не хватало одежды и постельного белья, зимняя одежда отсутствовала полностью. Детдома не обслуживались медработниками, вследствие этого массовыми были инфекционные заболевания. Пребывание моей мамы в Лангурском (Ивдельском) детском доме совпали с периодом страшных голодных 1932–1933 годов. Как в таких условиях выжила эта девочка, одному Богу известно. Пробыла она там до начала зимы 1934 года.
Когда стало совсем невмоготу нормализовать тяжелое положение детских домов, государственные органы решили их разгрузить путем передачи осиротевших детей дошкольного и младшего школьного возраста в колхозы. Так как при этом колхозы особого желания не изъявляли, то было принято постановление раздавать детей по разнарядке путем патронирования. Для этого в октябре 1933 г. решением Уралобкома ВКП(б) и Облисполкома была организована чрезвычайная тройка – для оперативной организации патронирования беспризорных детей из детских домов.
В составе одной из таких групп детей, патронируемых из Ивдельского детского дома, в начале зимы 1934 года, в возрасте 7-8 лет, моя мама оказалась в Красноуфимском приемнике-распределителе. Пробыли они там недолго, однако за это время кто-то ее сильно напугал, сказав, что их скоро отправят в татарские деревни, где откормят и потом непременно съедят. Детская психика не выдержала, и от страха ребенок на многие месяцы потерял речь. В таком виде в декабре 1934 года ее и еще одну девочку постарше (Розу Ковальчук) привезли в колхоз имени Калинина в деревню Новый Бугалыш бывшего Манчажского района.
К счастью этих девочек в деревне их уже ждала бездетная семья Гибадулиных — Лутфулла и его жена Минсафа. Несмотря на свои довольно скромные бытовые условия, они с большим удовольствием решили патронировать обеих девочек. К сожалению, от старшей девочки вскоре они отказались, мотивируя тем, что Роза сильно обижает младшую Раису. Впоследствии Розу Ковальчук увезли в деревню Артя Шигири, где она выросла и всю жизнь там работала учительницей в школе.
При патронировании девочку назвали Раиса и записали на фамилию ее приемных родителей. Девочка была очень красивая - белокурая, с большими голубыми глазами и с вьющимися волосами. Однако была одна неприятность - Раиса не говорила и даже никаких звуков не произносила. На том и порешили, что, возможно, она немая.
Девочка вела себя очень тихо, ела, пила, спала, а каждое утро садилась у окна и долго и печально смотрела в зимнее окно. Как сама мама впоследствии рассказывала, она сидела и ждала, когда ее съедят. Тем временем приемные родители окружили её лаской и любовью. Девочка стала к ним тянуться и привыкать.
Однажды мартовским ранним утром, выбегая во двор по нужде, ее сильно напугали шальные волки, искавшие, чем поживиться. Девочка очень сильно испугалась и, забежав в дом, кинулась на шею приемной матери, крича «Ани!» (татарское слово «мама»). Тогда и выяснилось, что она не немая и что она за эти несколько месяцев успела выучить достаточно много татарских слов. Счастью приемных родителей не было предела. Особенно приемный отец души в ней не чаял.
К началу Великой отечественной войны Раисе исполнилась 16 лет, она окончила пять классов местной школы. Казалось, у рано осиротевшей девочки теперь есть все – дом и заботливые приемные родители. Но началась война, и отца забрали на фронт. Больше она его не видела. Лутфулла Гибадуллин в марте 1944 года пропал без вести в боях под городом Харьков.
В армию ушли все мужчины призывного возраста. В деревне остались только женщины, дети, старики и инвалиды. Война нанесла огромный урон сельскому хозяйству, остро не хватало рабочих рук. Пришлось оставить школу и идти работать в колхоз. Война потребовала от деревенских тружеников величайшего самопожертвования. Обязательный минимум трудодней был увеличен в три раза. Приходилось работать сутками подряд. Работать на поле выходили все – от 7 до 70 и старше.
Особенно тяжелой была уборочная пора. Тяжелая работа, которую обычно выполняли мужики, легла на плечи женщин и подрастающую молодежь. Мама работала на складах. Тяжелые мешки таскала на спине. Впоследствии всю отставшую часть жизни она постоянно страдала от болей в позвоночнике.
Продукция колхозов полностью сдавалась государству почти безвозмездно. Выживали колхозники только за счет приусадебных участков, хотя и те были обременены налогами и различными обязательными сборами. Деревня голодала. От голодной смерти спасал собственный огород. Зимой всех подростков деревни 16-18 лет, включая и девушек, отправляли на лесоразработки в Саргаинский лесхоз. Работали на извозе леса из лесосеки, где трудились пленные немцы. Выходных дней не было. Дом находился в 15 километрах от бараков, где они жили. Несмотря на усталость, молодые девочки и парни иногда за ночь умудрялись сходить до дому и обратно, что считалось самовольным оставлением рабочего места. Надо отдать должное председателю колхоза имени Калинина Хасану Муллоянову, за время Великой Отечественной войны ни один житель Нового Бугалыша не был передан суду и осужден за какие-либо провинности перед колхозом, хотя этого хватало, как и везде. Старались решать возникшие проблемы дома, в правлении колхоза. Провинности наказывались штрафными санкциями или увеличивали сроки пребывания на лесоповале, но до применения статьи 59-6 УК РСФСР не доводили.
Война закончилась, и стали возвращаться фронтовики. В один из зимних вечеров 1946 года на танцах в клубе Раиса познакомилась с приехавшим в отпуск молодым фронтовиком – отцом будущих ее семерых детей. Возникшую в тот вечер искорку любви они пронесли через всю свою жизнь. Свадьбы не было. Отпуск у фронтовика заканчивался. Быстро расписались в сельском Совете, и он уехал дослуживать армейский срок. Демобилизовался и вернулся домой в 1947 году к моменту рождения первенца в семье. Родила она ему еще четверых сыновей и двух девочек.
Страна медленно восстанавливала разрушенное войной хозяйство. Послевоенные года были нелегкими. Молодая семья жила вместе с родителями мужа в одном доме. Было тесно, но жили дружно. В 1945-1948 годы моя мама успела поработать кладовщицей в складах и няней в яслях. Когда в 1949 году муж выучился на комбайнера, она пошла помощницей к нему в экипаж. Работали усердно и каждый год перевыполняли плановые показатели, за что были удостоены медали ВДНХ. Удалось заработать немного денег, и в 1954 году они построили свой первый дом. К тому времени она была уже матерью четверых сыновей. К сожалению один из них, не достигнув и года, в силу полученных травм во время родов рано ушел из жизни.
Начиная с 1955 года, с небольшими перерывами на декретные отпуска, до самого ухода на пенсию мама работала в местном детском саду на самых разных должностях. Была няней, воспитательницей и даже заведующей. Через ее руки прошли многие мои односельчане, родившиеся в 70-90-е года прошлого века. Была она строгая и в то же время очень добрая по отношению к детям. С малолетства познав тяжелую долю детдомовского сиротства, всю себя посвятила детям. Когда после тяжелой болезни остались сиротами дочь и сын сестры её мужа, мои родители взяли их к себе и воспитали как своих родных детей, прививая уважение к людям и трудолюбие.
Свою приемную маму моя мама искренне любила и уважала. Когда она по старости нуждалась в заботе и уходе, взяла к себе домой, и мы дети были ей очень рады. Вспоминая прошедшую жизнь, мама говорила, что всегда чувствовала себя как воробушек, рано выпавший из гнезда. Прожила она 92 года и до последнего дня мечтала найти своих родных и узнать – из какого все же гнезда она выпала…
Источник:
Гафуров, Ф. Г. Она всю жизнь хотела узнать, из какого гнезда выпала / Ф. Г. Гафуров. – Текст : непосредственный // Память пылающих лет : историко-литературный альманах авторов Красноуфимского района / редколлегия : Р.В. Родионов [и др.] ; Красноуфимская Центральная районная библиотека – структурное подразделения МБУК «Центр по культуре, народному творчеству и библиотечному обслуживанию». – Красноуфимск, 2019-2020. - Вып.7. - С. 354 - 361.
