Сегодня мы читаем о войне. Мы родом из детства и войны...

Накануне 80-летия Дня Победы, детский клуб при Новосельской сельской библиотеке  «Вежливые» посещал тружеников тыла и детей Великой Отечественной войны 1941-1945г.,  отцы, которых не все вернулись домой.

Детский клуб посещали дети в возрасте 11-13 лет. Им интересно было узнать, как же жили в военное время их прабабушки. В какие игры и игрушки играли?  Какими были детские забавы? Как ласково называли друг друга раньше в семьях?

Судьбы, конечно разные, но война и горе было одно на всех.

Вот, что вспоминала труженица тыла Лосева Анна Васильевна 1930 г.р., коренная жительница Нового Села:

«Не поверите, но в игры и куклы не играла. Была в семье единственным ребенком. Про маму Дарью Павловну помню, что всегда была занята, то в поле, то дома. Была она очень строгой. Папа Василий Григорьевич был не строгий. Всегда с собой брал в город, к братьям своим в гости. Когда мне исполнилось 10 лет, папа умер, и мы с мамой остались вдвоём. Она на работе целый день, а я дома одна. Пойду к соседям, а соседки одни пожилые женщины были. Увижу, одна пол скоблит ножом, пол белый, чистый, красивый. Я бегу домой и тоже скоблю пол, чтоб такой же был красивый. Ямок наковыряла, что до сих пор видны.  В детском саду, нас кто постарше с няней водили на речку, где мы полоскали пеленки после малышей. Детский сад был в здании старой почты, вот мы по тропинке к речке и ходили. Мама моя работящая была очень и меня такой же воспитала.  За черемухой помню, ходили на Карасье озеро все ребятишки. Мальчишки тут же свистульки сделают, рогатки и стреляют по нам. Грибы, ягоды собирала. После школы домой бежала сразу, так как дел много было, торопилась.  Всю работу сделаю по дому, и, если нужно учить стихи, усаживалась на подоконник и учила. Помню только, как работала и работала. В 14 лет на покос с взрослыми мужиками посылали, косила наравне с ними, спасибо им, что не загоняли, давали отдых».

Вспоминает Башкирцева Анна Васильевна 1933 г.р., (до замужества Чайникова):

«Росла я в большой семье, детей было пятеро. Жили в д. Бакряж Ачитского района.  Мама умерла, когда мне было 2 года. Я из детей предпоследняя, после меня ещё брат Ваня был. Маме было всего 36 лет.  Тятя, так мы папу называли, один сначала нас воспитывал. Звали его Василий Саватеевич. Старшие братья были: Александр, Алексей и Николай. Тятя был неграмотным, знал молитвы и нас учил. Вроде бы и строгим не назовёшь, но порядок знали все. Он никогда не кричал на нас, говорил спокойно, но все слушали и слышали каждое слово.  Говорил: «Меня потом не будет, а вам семьи заводить, учитесь жизни».

Старшего брата, когда началась война, на фронт забрали. Но вернуться ему, было не суждено, погиб.  По дому я отвечала за порядок, мыла посуду, полы подметала. Братья помогали, конечно. За водой на родник ходили, на коромысле воду в ведрах носили.   В 1943 году, мне 10 лет было, меня тетка Маланья, тятина сестра, привела пешком в Новое Село. С тех пор здесь и живу. Очень любила петь песни, и всегда была запевалой.  Традиция была у нас, ребятишек, в Пасху качаться на качелях целый день. Качели были во дворах. Играли в опрятанки, ожмурки.  В ожмурки играли  во дворе тоже, двери  все закрывали, места было много. Играли так: жмурке завязывали платком глаза,  поворачивали вокруг себя и спрашивали:                                  

-Где стоишь?

-У скобы.

-Что продаёшь?

-Квас, да ягоды.

-Ищи нас два годы.

И все разбегались кто куда, а жмурка должен ловить ребят. Если поймает кого, то должен угадать, кто попался, не развязывая глаза. Если угадает, кого поймал, то пойманный становится жмуркой. Очень любили в «Мячик» играть. Мячик был резиновый небольшого размера. Выбирали водящего считалкой:                          

 Вышел месяц из тумана,

 Вынул ножик из кармана.

Буду резать, буду бить,

Всё равно тебе галить!

Водящий вставал на определенном расстоянии от всех, брал мяч и бил мячом по тому, кто из ребят пытался добежать до игрушки. Игрушка лежала в стороне, её нужно было задеть и бежать обратно. Если водящий попадал мячом, то проигравший выбывал из игры. Играли до последнего, кто ловким самым был. Ещё играли в мяч по-другому. Били по мячу, он отскакивал, нужно было снова бить и так, кто дольше продержится. Куклы шили сами. Вату обшивали тканью из старых вещей. Из этих же тряпочек одежду куклам шили. Много частушек знала, загадок. Вот отгадайте:

Вокруг избы зелёные вожжи  (Мох).

Был на купанце, был на хлопанце,

Был на пожаре, был на базаре.

Молод был людей кормил.

Старый стал, пеленаться стал.

Умер, кости в ямку бросили,

Собаки понюхают и не гложут (Глиняный горшок).

Кабы я встала, то небо достала (Дорога).

Живут два брата, через дорогу.

Друг друга не видят (Глаза)».

«Когда я родилась, мой папа Николай Прохорович, сам ходил регистрировать меня. Назвал: «Людмила – всем мила!»

Мне исполнилось 3 года, младшему брату Васе 1,5 года, когда папа уходил на войну в 1941 году, поднял меня на руки, поцеловал. Передал маме и ушёл. И не вернулся, погиб.  Я до сих пор думаю, как же трудно было маме. Мы же на полатях спали. Мама раскинет руки, я на одну ложилась, на другую брат. Грела нас своим телом всю ночь, в доме зимой было холодно.  От буржуйки было тепло, пока она топилась. А мама всю ночь не повернётся.  Руки, наверное, немели, а она, молча, терпела. Бабушка Марфа называла меня Людочкой, мама Людой называла. Когда бабушка по утрам топила печь, мама была в это время на работе, я сидела на печке и наблюдала за бабушкой. Но не просто смотрела, бабушка учила меня читать молитвы. Я долго повторяла их, а потом начинала просить: «Бабушка, можно я частушки попою». Она, конечно, разрешала, я напоюсь, а потом опять читаю молитвы.  До школы я знала шесть молитв, но когда пошла в школу, как-то забылись все.  Голодно было, так мы ходили весной крупнянки кушали. В деревне у церкви росли большие ели, так мы эти ёлки все общипывали весной. Картошку в поле искали весной, оставшуюся в земле с осени. Собирали крапиву, липовый лист, лебеду. Из этого стряпали лепёшки. Летом два раза в день по ягоды ходили. У меня был 3-х литровый бидон, который я полный ягодами наполняла. Клубнику, бруснику, чернику. Места у нас ягодные.  Дома все овощи в огороде выращивали, кроме помидор.  Подружка моя жила за горой, поэтому я выходила на гору и ждала её, когда она выйдет гулять, или она меня ждала.  Насобираем осколки от битой посуды и раскладываем их на траве. Точно уж и не помню, но было нам интересно перебирать и рассматривать эти осколки. Называли мы это своё богатство – чечки. Деревня наша, сами знаете, что вокруг горы. Мы там и играли, и кормились – любимое место детворы. Помню, как пирожки стряпали. В листья клубничные заворачивали ягодки и ели вместе с травой. У меня в детстве самым любимым занятием было катание на санках с горки.  Однажды мы получили письмо, которое написал фронтовой друг нашего отца. В письме он писал, что похоронил лучшего друга Николая Прохоровича. Мы взвыли все…Как-то в школе на уроке моя подружка смотрела в окно, вдруг подпрыгнула и убежала домой. После уроков я тоже к ней пошла, оказывается, её отец с фронта вернулся.  Все радовались, а я разрыдалась. Женщины, которые были рядом, успокаивали меня, а я, хоть и маленькая, но понимала, плохо будет нам без папы».

Вспоминает Клишина Октябрина Павловна 1935 г.р., (до замужества Ведрова):

«Когда началась война, мне было всего 5 лет. Жили с родителями и бабушкой в деревне Кондраково.  В игры, конечно, играли, разные: «Шаровки», «Черта».  Правила игры «Шаровки»: в землю втыкалась палочка, на неё устанавливался «чижик» - круглая палочка маленького размера. Цель игры сбить чижик большой палкой, метились по палочке. Играли по очереди. Игра «Черта», это современные «Классики», правила такие же.  Детвора играли все вместе, и маленькие и постарше, а кушать хотелось постоянно, вот и приходилось самим что-то придумывать. Весной собирали «крупнянки», завязавшиеся шишки сосны или ели, и ели их.

Ползали по деревьям в поисках птичьих гнёзд, если находили в гнёздах яйца, собирали и тут же жарили на костре. Ловили рыбу. Находили бутылку, выбивали дно, в горлышко вставляли пробку. Ловили мелкую рыбешку – красноперку. Жарили прямо на берегу реки. Ягоды собирали на Каменной горе. Рвали крапиву, которую обливали кипятком, чтоб не жалилась и ели. На месте не сидели, целями днями были чем-то заняты.  И куклы, конечно, были, самошитные. Голову делали из клубочка, который обшивали тканью, глаза, рисовали угольком, а щёки свёклой. Туловище, руки и ноги, можно было сделать из ваты, пуха и перьев куриных, опилки. Всё также обшивалось тряпочками. Моя тётя занималась шитьём, вот лоскутки и были. Наряжали как-то, и баюкали кукол своих. Порой соберемся все девчонки вместе, играем в куклы, а мальчишки тут же, вредничают нам. Но всё равно все вместе играли. Парни постарше смастерили карусель. Вкопали бревно в землю, сверху укрепили колесо, веревки. Вот так вся детвора проводила время. Жили мы в доме отца, с его мамой, Пелагеей Лукьяновной. С ней я была, конечно, чаще, чем с мамой. Поэтому маму я называла - мама молоденькая, а бабушку – мама старая. Отец, уходя на войну, сказал мне: «Слушай маму».

Когда подросла, мама всегда оставляла для меня план работы на день. Полоть грядки или мыть полы. В общем, что было по силам, а я пробегаю целый день, не сделаю. Мама наказывала меня, могла вичкой отлупить. Наревусь, но обиды не было, сама виновата. Современным детям сейчас хорошо живётся, у них есть всё. Что не жить-то».

Вот что нам рассказала Морозова Анна Алексеевна 1937 г. р.:

«Когда папа уходил на войну, мне было 4 года, но я запомнила тот момент. Мне он сказал: «Большая расти». Провожали тогда шумно и весело, все танцевали, кто вприсядку, кто как. А я всё на папу смотрю, а его -  то видно, то не видно из-за тех, кто пляшет. В шесть лет я уже подпаском была, с девчонками постарше пасли коз деревенских. Жили мы с двумя бабушками, мамой и сестрой, которая была меня на три года старше. Были в семье обязанности у всех. Мама, уходя на работу, для меня набирала в ведро воды, ставила на середину избы, с наказом помыть. Как уж мыла, не знаю, больше намажу наверно. Остальную работу старшая сестра делала, хотя она тоже небольшая была.  Случай был такой, пошла сестра с подружками купаться и я за ними увязалась. Они бегут и сходу в воду, ну и я прыгнула не думая. Плавать не умела и ко дну пошла. Сестра потом рассказывала, что вынырнули все, обернулись, а на воде коса моя и бантик видны. За это и вытащили из воды. Из детства запомнилась вкусная каша. Готовили кашу-кисель из крахмала, но очень редко… Чаще похлёбку хлебали. Мама меня ласково называла Аннушка. С сестрой мы дружно жили, всегда поддерживали друг друга.  Куклы были у нас, конечно, играли с ними. В прятки играли. У подружки во дворе качели были из веревки сделаны, хотя верёвку веревкой трудно было назвать. Редко играли, дел было много, огород руками весь копали. Колыбельную помню, мне мама пела, я её своим детям тоже пела: